Дети фронтовой полосы

Супруги Профатило известны многим вяземцам, особенно старшему поколению. Лидию Митрофановну знают как медсестру Вяземской ЦРБ, проработавшую много лет, а Федора Алексеевича, как деповчанина, известного парторга, а также автора многих статей в местной прессе. Вот что рассказал мне Федор Алексеевич о своем военном детстве:

— Немцы летом 1941 года рвались к Донбассу. К сентябрю наша сельская школа закрылась. Все дети вместе со взрослыми работали на уборке урожая. В ту пору мне было 11 лет.

Полевые работы прекратились, и мы поехали домой. Моя лошадь споткнулась на скользкой дороге, упала на бок, сломав мне левую ногу. Без сознания меня привезли домой, где за ночь моя нога так опухла, что не влазила в штанину.

Днем меня повезли в районную больницу, где был развернут военный госпиталь. Немного не доезжая до госпиталя, мы увидели наших солдат, которые отступали на Восток. Гнали в тыл колхозный скот, шли со своим небольшим скарбом и беженцы. Три немецких самолета застрочили из пулеметов, наводя ужас и на людей, и на животных. Крики, плач, стоны…

По прибытии в госпиталь меня сразу положили на операционный стол. пока пожилой хирург правил мне ногу, я кричал благим голосом. Меня держали три медсестры.

Через несколько дней меня навестили отец и мама. Я задал отцу вопрос: «Ты, наверное, идешь на фронт?» Он кивнул головой. У отца по лицу побежали обильные слезы, мама тоже плакала рядом.

Отцу в 1941-м было 44 года, старших по возрасту на войну брали последними.

Гитлеровцы оккупировали наше село 5 октября 1941 г., грабя мирных жителей, отправляя все в Германию. Потом село было освобождено нашими. Но вскоре немцы вновь его оккупировали. В первых числах июля 1942 года немцы форсировали Северный Донец, вырвались на просторы междуречья Дона и Волги, завязав под Сталинградом жестокие бои. Осенью этого года угнали в Германию старшего брата, ему было 15 лет.

Немцы начали устраивать нашу жизнь. Нас считали вторым сортом, а евреев уничтожали поголовно. Наш отец в народе числился беспартийным большевиком, и местные полицаи днем и ночью проверяли, не исчез ли он. Всё намеревались повесить.

Однако к глубокой осени 1942-го полицаи и немцы поджали «хвосты». Зимой появились над Украиной наши краснозвездные самолеты. Они гонялись над нашими головами за мессершмидтами. До нас дошли слухи, что наша Красная Армия пленила войска Паулюса, аж 33 отборных и вооруженных до зубов дивизий. В конце февраля 1943 года немцы, недобитые на Волге, бежали без оружия и продуктов, выпрашивая у сельских жителей сала, картошки, кукурузки и тыквы, чтобы не сдохнуть с голоду. Конечно, наши русские люди с жалостью смотрели на этих солдат.

В первых числах марта 1943 года Красная Армия освободила наше село. Но радость была недолгой. К июню 43-го в него снова вошли немцы.

В июне 1943-го наше село попало в центр боевых действий на этом направлении. Из 120 дворов осталось лишь 8 и те наполовину были разрушены. Настоящее пепелище вокруг. Погибло в этот день много наших односельчан. Погибла и наша дорогая мама. Меня с меньшим братом определили в спецдома.

После разгрома немцев в мае 1945-го отец вернулся с фронта. Осенью ему уже было 48 лет, вернулся из Германии и старший брат.

Когда убило маму в 1943 году, её похоронили рядом у разбитой хаты, тогда все простреливалось и на земле и с воздуха.

С тех пор прошло много времени. И через 22 года, когда материально окреп отец, старший брат и я тоже, живя на Дальнем Востоке в Вяземском, работая в депо, мы решили тело мамы перенести на сельский погост. Старший брат заказал в Харькове памятник с табличкой даты рождения и смерти, оградку.

Моя супруга Лидия Митрофановна собрала мамины косточки в маленький гробик, и мы её перезахоронили. Все жители села пришли проводить ее в последний путь.

В апреле 2015 года исполнится 61 год, которые мы прожили с Лидией Митрофановной, которая родила мне двух хороших сыновей. Наши корни: два сына, 2 внука, 2 внучки и 4 правнука.

Мне в апреле исполнится 85 лет, Митрофановне — 78. Считаю, что мы с ней прожили не зря, хоть и была наша жизнь нелегкой.