Дочка возврата

Корреспондент «Вяземских вестей» отправился в рейд по неблагополучным семьям и попытался выяснить, почему некоторым семьям под силу выбраться из «ямы», а для других горе-родителей эта точка возврата навсегда потеряна.

В этот вечер предстояло проверить тех, кто находится на особом контроле — еженедельном «патронаже» подразделения по делам несовершеннолетних. Вместе с начальником ПДН Ириной Кобзаренко и инспектором Натальей Путиловой садимся в машину частного охранного предприятия «Рапира». Старший экипажа Евгений Фризин, за рулем — Владимир Намаконов. Охранники «Рапиры» — представители Гленовского казачьего общества, в недавнем прошлом — сотрудники ОМВД уже второй год на общественных началах активно сотрудничают с местным отделением МВД, по первому зову выезжают в рейды и патрули.

Пока едем по первому адресу, Наталья Путилова рассказывает историю семьи, в которой нам предстоит побывать: «Кристине 34 года, одинокая мать. Дочери 8 лет. За период с августа прошлого года до сегодняшнего дня ребенок дважды помещался в приют для несовершеннолетних. Мама кодировалась, но через три месяца снова запила. Из школы, где учится девочка, поступил тревожный сигнал: уже три дня ребенок не посещает занятия. В ходе очередного рейда 16 декабря побывали в этой семье и ужаснулись: в доме не топлено, пар изо рта идет. Кристина с сожителем пьяные, спят. Где ребенок, ответить не смогли. Девочку нашли по соседству у дедушки, который тоже от пьяного угара едва на ногах стоял. По пути в приют девчонка горько плакала: «Пожалуйста, полечите маму, чтобы она долго не пила!»

Заходим в дом. Накурено, но тепло и чисто. Кристина протягивает инспекторам медицинскую справку: «Вчера закодировалась, ребенка из приюта забрала. Пить больше не буду».

— Хэппи-энд? — уже в машине осторожно интересуюсь у инспекторов ПДН.

— Учитывая, что Кристина кодируется уже энный раз, эта семья по-прежнему останется на учете, как неблагополучная, — комментирует Наталья Путилова. — Хочется, конечно, верить в лучшее каждый раз, когда эти горе-мамы обещают исправиться, но, увы, такие примеры единичны.

Едем по следующему адресу. Услышав фамилию многодетной семьи, не сдерживает эмоций старший экипажа Евгений Фризин: «Я более 20 лет отдал службе в ОМВД, шесть из них работал в службе участковых. И вы не поверите, ничего не меняется! Одни и те же лица, одни и те же фамилии. Это какая-то круговая порука: пьют родители, потом спиваются их дети, внуки. И так из поколения в поколение. Лично я против того, чтобы такие многодетные семьи получали государственную поддержку. Деньги тратят на водку, а холодильники в этих семьях пустые, дети голодные!»

— Пора возвращать принудительные исправительные работы, как это было в советские времена, — подключается к разговору начальник ПДН Ирина Кобзаренко. — А сейчас пьющие мамы и папы чувствуют полную безнаказанность. В то время как их детей кормит и одевает приют, они продолжают «радоваться жизни».

Стучимся в дверь следующего жилища. Ольга — молодая мать троих детей, старшему из которых семь лет, младшему — чуть больше года. Живет с мужем. Периодически вместе с пьющим супругом уходит в запои. Этот период в семье проходит бурно. Драки, гости, выбитые окна…

— Как-то, — вспоминает Наталья Путилова, — приехали к ним, а там пьянка в самом разгаре. Их четырехлетний сын, завидев нас, опрометью побежал к столу, схватил рюмки и начал прятать их под рубаху с криками: «Менты, атас!». Пока Оля и ее муж трезвые, они во всем соглашаются с представителями полиции: да, надо кодироваться, надо детей учить-поднимать. Но на лечение так и не решились. А когда напьются, и вовсе не понимают, почему в их личную жизнь вторгается полиция.

На этот раз, правда, инспекторы вздыхают с облегчением: родители трезвые, дети чистые, дома тепло.

— Оля, почему детей в детский сад не оформляешь?

— Денег нет за садик платить.

— Старшему к школе надо готовиться.

— Я его сама всему научила, читать уже умеет.

Однако все же пообещала участникам рейда, что отведет ребенка в школу будущего первоклассника при близлежащей школе.

Следующая семья, куда мы едем, тоже многодетная. Но стиль ее жизни уже долгие годы остается загадкой для инспекторов ПДН. Алла — молодая еще женщина, мать четверых детей. Не пьющая. Старшему сыну 14 лет, младшему — год и два. Старшие сыновья состоят на учете в ПДН за совершение кражи. Один из мальчишек побывал в центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей за нанесение побоев. Дети-подростки курят прямо при матери, не раз были замечены нетрезвыми, отчим на них никакого влияния не имеет.

— Позиция мамы — лишь бы не ссориться с детьми, — говорит Наталья Путилова, — позиция невмешательства. И это страшно. В этой семье все на самотек пущено.

Не зря говорят — лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Заходим в дом Аллы, и лично мне комментарии полицейских больше не понадобились. В кухне — ступить негде в буквальном смысле этого слова. Тряпье, коты, дрова, грязная посуда, какие-то немытые емкости…Прямо перед нашими ногами — огромный железный таз с нечистотами, запах от которого словами не передать. На кухонном столе — огромная гора немытой посуды, а рядом красуется …новогодняя елка. Не лучше впечатления от вида детской комнаты. На двухъярусной кровати нет и следа присутствия в доме хозяйки — ни простыни, ни подушек. На засаленном матрасе уютно себя чувствует только кот. На полу — «постель» для старших детей, это куча грязного белья, от которого тоже исходил невыносимый смрад.

— Неужели трудно порядок навести? — закрывая нос рукавицей, в сердцах спрашиваю у Аллы.

— Да некогда мне! Дети маленькие, помощи никакой.

— А вам, мужчина, — обращаюсь к главе семейства, — приятно жить в таком доме?

— А вам какое дело? Я вас сюда не приглашал!

Под дикую брань горе-хозяев инспекторы составляют очередной административный протокол. Оштрафованы родители будут за антисанитарию.

— Более жестких мер в отношении Аллы принять не можем, — говорит Ирина Кобзаренко.- Женщина она не пьющая. Общий доход в этой семье за счет детских пособий и зарплаты мужа около 60 тысяч рублей. Дом два года назад приобрели под материнский капитал. Вроде бы все есть для нормальной жизни. Но родители совершенно не приспособлены к жизни.

По следующему адресу нашего маршрутного листа проживает семья Андрея и Юли. На учете, как неблагополучная, семья состоит с 2011 года. У них трое детей, два школьника и 4-летняя дочка. Отец семейства работает, выпивает, но в меру, а вот Юля такой меры не знает. Если уходит в запой, то опускается до животного состояния. Ее не раз уже находили спящей в кюветах, доставляли нетрезвой в дежурную часть. Детей периодически забирают в приют.

— Дочка каждый раз криком кричит, целует мамины руки, — рассказывают инспекторы. — В августе Юля прошла лечение от алкогольной зависимости, пока держится.

В дверь их дома мы постучались примерно в половину одиннадцатого вечера. И дети, и родители уже спали. Представителей ПДН взрослые встретили приветливо. Дома тепло и чисто. Юля охотно показывает кастрюлю со свежеприготовленным супом. Открывает новый холодильник, заполненный продуктами: «У нас все хорошо, к детям в школе замечаний нет».

— В такие моменты понимаешь, что наша работа не напрасна, — говорит Ирина Кобзаренко. — Конкретно этой семье, конечно, рано еще прогнозы ставить, но ведь есть у нас примеры, когда и более безнадежные семьи снимали с учета.

В одну из таких семей и едем по следующему адресу. Муж у Татьяны совершенно непьющий, работящий, сама же она в свои 36 лет уже лет 15 страдает алкогольной зависимостью. Несколько раз кодировалась, но хватало на год — не больше. Доходило до того, что ее троих голодных детей соседи кормили через форточку, пока мать гуляла по друзьям и знакомым. Не раз помещали детей и в больницу, и в приют. Но почти год назад Татьяна прошла очередное лечение, и все изменилось. Оказалось, эта женщина может быть и прекрасной хозяйкой, и ласковой матерью, и заботливой женой.

Дома — чистота и порядок, в печке разгорается свежая партия дров. Держа на руках двухлетнего Макара, Таня с улыбкой приветствует инспекторов ПДН: «Вот, Ксюшка наша в этом году в школу идет, готовимся. Завтра иду на заседание клуба «Семья». Дел — только успевай!»

— Клуб «Семья», — уже в машине рассказывает Ирина Кобзаренко, — создан при реабилитационном центре в октябре прошлого года, Возглавляет его заведующая отделением профилактики центра Вера Семеновна Шевченко. Татьяна, и такие же, как она, мамочки, вставшие на путь исправления, с удовольствием посещают заседания клуба. С беседами к ним приходят юристы, медицинские и социальные работники. На одно из таких заседаний Татьяна пришла с тортом, устроили чаепитие.

В ближайшее время семью Татьяны с учета снимут. Однако на этом, говорят инспекторы, их общение с ней не закончится. При первом же тревожном сигнале полицейские прибудут с рейдом.

— И все-таки, — пытаюсь для себя выяснить, — где эта точка возврата? В какой момент родители могут остановиться и начать жить с чистого лица, а в какой — все потеряно?

— Для каждой семьи эта условная граница своя, — говорит инспектор ПДН Наталья Путилова. — Женщины ведь пьют по разным причинам, и лишь единицы даже сами себе способны признаться в том, что зависимы от алкоголя. Очень много значит, в какой стадии «падения вниз» находится семья, которую только поставили на учет. С какой-то семьей достаточно поработать и полгода, на некоторых родителей отрезвляюще действует сам факт общения с представителями правоохранительных органов. Исправляются, и мы больше никогда о них плохого не слышим. У кого-то из женщин заболевание алкоголизмом наследственное, пьют во втором, третьем, пятом поколении, в таком случае борьба за семью практически безвыигрышна…

Бывают случаи, когда женщине просто не на кого в этой жизни опереться, нет поддержки, а окружение тянет вниз. Тут исправление возможно. Одна такая мамочка пять лет стояла у нас на учете, деградировала за это время, казалось бы, окончательно, готовили документы на лишение ее родительских прав. Но год назад вышла замуж. Не за супер-героя, конечно. Обычный, работящий мужик. Главное — не пьющий. Ее дом сейчас не узнать. Всюду хозяйская рука. Сама она устроилась на работу, говорит, поняла, что жить можно по-другому, по-настоящему.

— А если философски рассуждать, — на прощание говорит инспектор Наталья Путилова, — «точка возврата», о которой вы говорите, измеряется для каждого нравственностью. Если осталось ее хоть немного в человеческой душе, то все еще можно повернуть вспять.