Дорога жизни

Сергей Владимирович Антоненко — бывший журналист районной газеты, переосмысливая свою жизнь, встречи с интересными людьми, всматриваясь в прошлое своих предков, не мог не взяться за перо. Сегодня мы представляем нашим читателям отрывок из его романа «Дорога жизни». История наших сел, почему исчезают на карте некоторые из них — взгляд на происходящее в нашем районе, которому 22 июля исполнилось 80 лет.

Село Роскошь стояло на плоскогорье, протянувшемся от горы Синей к долине реки Щебенчиха. Возвышенность обрамляли с двух сторон говорливые речушки Роскошь и Гремучая. Гора Синяя протянулась на несколько километров с юга на север. На севере гряда прерывалась долинами речек Аван и Первая Седьмая, и начинался хребет сопки Синюхи. Её жители города Вяземского называют своей. К югу Синяя прерывается речкой Каменушкой. Здесь, как сторож, стоит гора Острая. Такое название у неё не случайное, она стоит возвышаясь над близлежащими хребетиками. Она ближе всего расположена к селу Глебово, и глебовцы считают её своей. А в общем-то все эти горы, сопки, хребты и взгорки — составная часть западной стороны Сихотэ-Алиня.

Село разрасталось во все стороны от центра быстро. Дети основателей деревни подрастали, взрослели, создавали новые семьи. Дома строили не ахти какие по комфорту и размерам. Приезжали из центра России дополнительно переселенцы. Это были в основном родственники, хорошо знакомые ранее прибывших людей на Дальний Восток, которые уже считали себя коренными роскошанцами. Новые усадьбы появлялись, как грибы в урожайный год, — то с одной, то с другой стороны взгорка, вниз по его склонам. Но больше всего построек появлялось с западной стороны — на этом направлении территории земли под огороды были несколько привлекательнее, почва более плодородная, пахотный слой потолще, да и от переувлажнения здесь посадки страдали меньше, чем с восточной стороны.

У роскошанцев вошло в моду в первые же годы обжития жилья у домов садить плодовые породы деревьев и кустарников. Это были дичка слива, уссурийская груша, которые произрастали в естественных условиях вокруг села в лесу. Первое же культурное плодовое растение — пурпуровый ранет появилось у Николая Васкевича.

Случилось это на второй год жизни молодоженов в построенном доме, когда дочери Васкевичей Еве уже шел третий год. Тогда весной к ним погостить приехал полковник Ганевский с супругой. У Александра Петровича был очередной отпуск. В предыдущие годы в таких случаях они вместе с Екатериной Павловной отправлялись в Петербург к родственникам или в турне по Украине. Но сейчас там шла война с Германией. По этой причине они решили отдых провести на Дальнем Востоке.

Приехали они нежданно-негаданно, но Николай и Прасковья им были очень рады, встретили гостеприимно. Привезли они целую уйму всевозможных гостинцев. Главными из них были саженец ранетки и три уже укоренившихся отводка черной смородины. В первый же день по приезде Александр Петрович и Николай, пока Прасковья с Екатериной Павловной готовили на стол, посадили мелкоплодную яблоню перед окном дома со стороны улицы. Позже, когда из саженца выросло дерево высотой под конек дома, оно осенью радовало всех своими яркими пурпурными яблочками, напоминая им о Ганевских.

Три кустика смородины посадили перед окнами дома, обращенными к югу. Почву вокруг стебельков хорошо удобрили. И уже через год представилась возможность из кустов брать черенки для укоренения. А через несколько лет во всех семьях роскошанцев в садах при их желании были кусты черной смородины, которые разнообразили ягодный рацион селян.

Перед Отечественной вой-ной в садах роскошанцев в большом количестве появились плодовые деревья груш-лукашевок. Появились яблони полукультурки. Их саженцы покупали в г. Хабаровске, где их выращивали в плодовом питомнике имени Лукашева — сподвижника великого селекционера Мичурина. Село Роскошь было самым садовым в районе. Весной сады радовали роскошанцев пьянящими запахами цветущих деревьев, ягодных кустов. Осенью они собирали обильный урожай. Плоды, ягоды сушили, варили варенье, хранили в холодных погребах.

Прасковья с Екатериной Павловной по старой дружбе после ужина говорили между собой о жизни за прошедшие четыре года после их расставания. А в жизни Ганевских произошли большие перемены. Старший сын Александр женился на хабаровчанке. Екатерина Павловна души не чает в невестке: «Нравится она мне во всех отношениях — заботливая, не болтливая, как некоторые из молодых», — заметила она. Не преминула сына назвать лавеласом — каким был, таким и остался, даже женитьба его не остепенила. — Полина, так зовут нашу невестку, родила нам с Александром Петровичем внука, — с гордостью в голосе похвасталась она Прасковье. — Маленькому Саше уже скоро будет два годика, уже бегает, начинает разговаривать, — любовно заметила она о внуке.

Через год, как стало позже известно Васкевичам, Александра младшего по службе перевели в Петербург. В столицу он отправился с Полиной, а внук остался с дедушкой и бабушкой. Полина при родах второго ребенка умерла, погиб и ребенок при этом. А Александра завертела круговерть событий 17-го года. Его жизненная история в некоторой степени идентична с жизненной дорогой шолоховского Григория Мелехова.

Но рассказ не о жизни Ганевских, а о жизненной дороге Васкевичей и Антоненко. Так что не будем вдаваться в жизненные перипетии Александра Александровича. Только можно сказать, что на жизненном пути Ганевских и Васкевичей еще будут встречи и переплетения, но о них речь пойдет дальше.

Хотя на маленьком Саше стоит остановить бегло внимание. Оставшись со старшими Ганевскими в Хабаровске, он с отличием закончил среднюю школу, и его дедушка и бабушка отправили учиться дальше в Москву в Ломоносовский университет, так тогда в обиходе называли МГУ имени Ломоносова. При университете после его окончания поступил в аспирантуру. Защитился и стал кандидатом математических наук. В последующие годы произошло стремительное восхождение по научной лестнице до звания академика и возглавления института математики в Новосибирском академгородке.

Но до этого у Саши в возрасте 10 лет была интересная, незабываемая поездка с его воспитателями на станцию Гедике. Старики Ганевские, чувствуя, что их жизнь приближается к финишу, решили второй раз посетить знакомые для них места, надеясь, что поездка будет познавательной, содержательной и для внука. В то время только что закончилась Гражданская война, в стране была разруха, в крупных городах гулял голод. А в деревнях жизнь, конечно же, заметно усложнилась, но она легче переносилась. Селяне, привыкшие к скромному образу своего существования, особой катастрофы не переживали. Приехавшие пожилые Ганевские с мальчишкой с великим удовольствием довольствовались скромными условиями сельской жизни. В семье Васкевичей к их второму навещанию семейство заметно пополнилось двумя девочками — Ефросиньей и Наташей, сыновьями — Николаем и Леонтием. Саше было интересно всё: познавательно проводить время целыми днями с детворой, бегать с утра до вечера по широким, поросшим травой улицам. С озорством, по несколько раз в день они бегали к речушке Роскошь и часами бултыхались в чистой, как слеза, воде. Горожанин, вдоволь набегавшись, с огромным аппетитом уплетал картошку с черемшой, не всегда сдобренной сметаной. Неделя пролетела незаметно. Поездка эта осталась на всю долгую жизнь в памяти Саши. Эта была последняя встреча старших Ганевских с Васкевичами. А вот у Александра, когда он вырастет, еще будут встречи с потомком Николая Васкевича. Произойдет переплетение их судеб невероятно, непредвиденно, как и многое происходит в нашей жизни не по плану, не по нашему желанию и предвидению.

Через несколько лет после поездки в Роскошь не станет полковника, который найдет свое постоянное пристанище на одном из кладбищ города. Не пройдет и три года, и Екатерина Павловна отправится в мир иной к своему мужу Александру Петровичу. Но к тому времени Саша вырастет, станет, как говорится, на ноги и дальше пойдет по жизни без участия их родительской опеки, придется самому себе пробивать дорогу.

Прошли годы, и села Роскошь на карте района не стало, и в этом вина не самих роскошанцев — время делает свое дело независимо от воли людей. Жестокий закон жизни неумолим, не подвластен человеку, он только может внести коррективы — жизнь процветает там, в тех местностях, где для этого существуют экономические условия. Все дело в том, что размещение села первоначально отвечало необходимым требованиям для обеспечения жизнедеятельности людей, заселяющих его и живших в условиях натурального стиля хозяйствования. Но со временем оно не стало в полной мере отвечать потребностям населения, и стало село умирать. Сказался один из недостатков столыпинской реформы, осуществляемой в России, в том числе и на Дальнем Востоке в начале прошлого столетия.

Беда в том, что, согласно ей, новые поселения повсеместно размещались чуть ли не в смехотворном порядке, одно от другого 8-10 км в шахматном порядке, а вызвано это было тем, что в конце 19-го века — начале 20-го основным тягловым и транспортным средством в деревнях России на всей её необъятной территории была лошадь. И вот при подобном отдалении сел одного от другого, крестьянам удавалось в относительно короткое время добираться из своих мест проживания до самых дальних наделов земельных участков, отведенных им под сельскохозяйственное использование. При меньшем расстоянии размещения отсутствовала бы возможность всех жителей сел обеспечивать землей. При большем удалении сел друг от друга поездки крестьян к собственным участкам занимали бы столько времени в пути, что его оставалось бы недостаточно для работы на земле. К тому же бык, лошадь за время езды уставали бы в такой мере, что им требовался длительный отдых.

Чиновники, отводившие участки под обоснование сел, нередко по — казенному относились к этому хлопотному, важному делу. Так получилось и с Роскошью. Рядом с селом было недостаточно земельных угодий, пригодных под раскорчевку и освоение под пашню. Мало было сенокосных участков и под выпас скота. Поэтому-то роскошанцы уже в первые десятилетия существования села значительную часть сена заготавливали в пойме на заливных лугах на островах реки Уссури, а то и вообще на китайской стороне.

О недостатках столыпинской методики размещения сел можно привести немало примеров только по одному Вяземскому району. Так, первоначально под село Котиково был определен участок в двух-трех километрах от настоящего в сторону железной дороги. На первоначальном месте оказалось невозможно было даже вырыть колодец для воды. Подпочва была каменисто-шебенчатой, а естественный слой, пригодный под обработку, не превышал 10-15 см. В этих условиях под огороды около домов просто не было земли — пахотный слой был мизерный, а при каменистой подпочве вообще было проблематично производить вспашку. По этой причине, как мне рассказывал В.А. Киселев, который продолжительное время жил в Котиково, пришлось обосновать село на том месте, где оно сейчас размещено.

Или взять село Чупровка. Его начали строить, согласно первоначальному плану первые поселенцы на правом берегу реки Третья Седьмая в устье на взгорье у реки Уссури. Но в первый же год в августе территорию под застройку затопило половодье вышедшей из берегов Уссури. Пришлось срочно начатые срубы домов разбирать и перемещать вверх по течению речки Седьмой на 3-4 км. На новом месте были построены и обжиты в пределах двух десятков домов. Но из-за недостатка земель, пригодных под распашку, это село не смогло долго просуществовать и развиться.

Подобная чупровской ситуация произошла с селом Пушкино. Его намечалось разместить на расстоянии примерно 6-7 километров, не доезжая села Капитоновка, недалеко от одного из притоков реки Пашино. В этом месте в округе были заболоченные, низменные участки, трудно поддающиеся освоению, и к тому же страдающие от переувлажнения. Поэтому, помыкавшись, первые переселенцы перебирались в село Капитоновка, где были более комфортные условия для хозяйствования или вообще уезжали в другие места. Об этом мне в свое время поведал Е. Власов, живущий сейчас в Капитоновке.

На самой ранней стадии своего становления из-за просчетов в размещении, недостаточной продуманности канули в лету все три села под названием Мурафа. Они прекратили свое существование еще на ранней стадии становления. Одно из них должно было стоять в пойме реки Подхоренок, другое — на одном из притоков речки Пашино, в 4-5 км от размещавшейся в свое время недалеко от села Красицкого локаторной. В той местности в 50-е годы я с отцом заготавливал лес для собственного дома. Так вот, тогда с трудом можно было обнаружить признаки того, что там были построены в свое время несколько домов. Третью Мурафу начали возводить на левом берегу речки Викторов ключ, впадающей во Вторую Седьмую. Здесь еще в начале 50-х годов прошлого столетия было три небольших полуразвалившихся домика и колодец. В той местности во время производственной практики в лесном техникуме мне с лесниками Вяземского лесничества приходилось производить работы по естественному возобновлению бархата. В настоящее время этот лесохозяйственный прием вряд ли применяется.

В основном по упомянутой причине в районе не состоялись села Грушевка, Ярославка, Тигровое, Соболево, Алюнино. В них проживало до сотни и больше человек, и они находились, казалось бы на первый взгляд, в неплохих географических условиях. Но цивилизация, экономический фактор коснулись и их. И этот процесс продолжается. Глобализация, которая происходит в мире, оказывает свое влияние на все стороны жизни человечества, не оставляя вне своего влияния и село.