Хлеб пекла в русской печи

Было мне тогда 4,5 годика. Самое раннее, что помню: мама качает в люльке (ещё её называли зыбка), подвешенной на крючке к потолку, младшего брата и баюкает: «а-а, а, а-а, а, баю-бай, баю-бай, Слава глазки закрывай. Баю-баюшки-баю, не ложися на краю. Придёт серенький волчок, схватит Славу за бочок…».

Мне 6,5 лет, 1947 год. Тру на тёрке сырую картошку в тесто для хлеба: — Мама, хватит? Ну, давай ещё штуки две.

Хлеб пекла в русской печке в формах таких же, как и сегодня. Только размером больше. А осенью пекла его на капустных листьях. Это называлось «на паду». Ну а об аромате, который исходил от свежеиспечённого хлеба не надо никому говорить — все знают. Зимой полоскали с мамой бельё в проруби. Она брала с собой сивушное масло, которым мы растирали руки, чтобы не мёрзли. И вот мы полощем, выжимаем…

Отелилась наша корова. Мы везём с мамой на салазках клевер от совхозных стогов, из которых сначала возили совхозным коровам, которые отелились, и маленьким телятам. Ну а остатки выбирали из снега вилами и руками уже мы.

Ходили с мамой в лес за малиной, калиной, смородиной. Пекла пироги с калиной, морковью. Парила в чугунных горшках в печке тыкву, свёклу. Особенно вкусными были кусочки, пригорелые к стенке чугуна.

Лето. Полдень. Мама пришла с дойки и легла вздремнуть. Мы — все соседские мальчишки дали пойло своим телятам, перебили кол с верёвкой на новое место с травой и собираемся играть в футбол, а потом идти на речку купаться и ловить ракушки для уток и кур. Ну и то в дом, то из дома бегаешь, собираешься, хлопаешь дверью: «И что вы, черти окаянные, не дадите уснуть! Ведь только приляжешь, а их как черти раздирают», — крикнет мама сердито.