Ярославка — деревня из детства

На днях узнала, что кусочки тыквы можно сушить в связке над печкой, как грибы. Об этом рассказала жительница Вяземского Людмила Ивановна Лебедева: «В Ярославке у нас всегда так тыкву сушили, а потом в компот из сухофруктов добавляли вместо сахара, она же сладкая». По словам знающих людей, до места, где была эта деревня, от трассы нужно проехать еще 22 километра — 12 из них до Капитоновки. И потом еще столько же по лесовозной дороге в тайгу. Людмила Ивановна родилась в Ярославке в 1943-м году, и воспоминания об этой деревне у нее самые лучшие. «Красиво у нас было, домики аккуратные, садами окружены, улицы ровные. — А люди-то какие хорошие там жили»! Она, как сейчас помнит многодетные трудолюбивые семьи Беднарских, Чертковских, Федотовых, Маралевских, Пенкиных, Гордеевых, Манаковых, Козиных.

В 40-х — 50-х годах жили в Ярославке девочки-подружки Люда Чертковская, Оля Козина, Маша Федотова, Валя Пенкина. В 49-м они вместе пошли в первый класс. Далеко ходить или, как сегодня, куда-то ехать для этого им не надо было — начальная школа в те времена была в каждой деревне. Людмила Ивановна помнит, что учителя звали Виктор Иванович: «Очень добрый и внимательный человек был, мы его все любили, в школу бегали с радостью».

А вот новогоднюю елку в школе в те времена не ставили. «У нас все праздники в клубе были», — говорит Людмила Ивановна. Клуб был сделан основательно, как все в деревне, со сценой, зрительным залом, с печкой. Сюда сбегались по вечерам местные девчата наряжать елку. Игрушки были самодельные -дети красили чернилами бумажные флажки, цветные цепочки из бумаги делали. И обязательно на елку вешали конфеты. Яблок и мандаринов в Ярославке не видели, но как-то обходились. Продуктов в деревне хватало, Людмила Ивановна не помнит, чтоб кто-то голодал. «Продукты к нам завозили, как зимний путь устанавливался, — вспоминает она, — сразу на весь год на склад свозили. — А в магазине тетя Тося Соломина работала, умная была женщина, грамотная, говорили, что она из Москвы».

В зиму привозили в Ярославку кроме обязательной бакалеи еще и колбасу полукопченую колечками — свободно продавалась, кету соленую, икру красную. И, конечно, детскую радость — конфеты. Знаменитые советские подушечки, которые во рту таяли, карамельки в обертках, длинные, как карандаши, барбариски и мятные. И печенье формовое было, в виде самолетиков, корабликов, телефонных трубок. Мяса, молока, конечно, не было. Зачем? Ведь у всех в сараях своей живности хватало, плюс дичь из тайги, да рыба из Подхоренка. А вот манки не хватало, за ней гонялись. Зато в деревенской пекарне в русской печке тетя Лиза Федотова каждый день пекла хлеб. Булки были высокие, больше килограмма весили, с хрустящей корочкой. Девочки, набегавшись по округе, частенько наведывались в эту пекарню. И тетя Лиза отрезала им по свежему ломтю хлеба. Еще растительным маслом сбрызгивала и солью чуть присыпала.

Людмила Ивановна рассказывает, что во времена ее детства в Ярославке даже быть такого не могло, чтоб кто-то из взрослых не работал или, упаси бог, пил. Там было отделение овощеводческого колхоза, картошку выращивали, капусту, огурцы. Бондарь свой был, поэтому в бочках квасили капусту, огурцы солили и по зимнему пути вместе с картошкой увозили на продажу, кормить город. На корозаготовительном участке взрослые работали, управление которого было в поселке Дормидонтовке. Лес заготавливали, по Подхоренку потом сплавляли. Летом бригадами травы косили — табун лошадей в то время здесь был. Пограничники на здешних покосах сено заготавливали, их тогда в каждый дом на постой распределяли. У двух колодцев или в магазине было о чем женщинам посудачить. Кипела жизнь в Ярославке.

А еще колхозники в Ярославке в бога верили, одно другому не мешало. Людмила Ивановна говорит, что был у них в деревне житель по фамилии Онищук, и все знали, что он православный священник. По всем церковным праздникам служил у себя в доме молебны, детей крестил, ну, и другое, что полагается. На пасху до раннего утра у него в доме служба шла. Вообще, Пасха была большим праздником в деревне. У маленькой Люды в доме была русская печь, старший брат Степан — умелец сложил. Так к ним по пять-шесть женщин приходили куличи печь. И яйца луком красили, воском писанки выливали. А уж как все дети ждали пасхального утра! Скорей обновку надеть — к Пасхе всегда справляли новое платье или рубашку, куличей поесть вдоволь, яиц набрать и бегом на улицу, где уже друзья-подружки ждут. А на Троицу здесь в каждый дом несли березовые ветки, на Ивана Купалу девочки, девушки обязательно венки плели, друг на дружку надевали и в речку потом бросали. Верили, что на счастье.

На святки в Ярославке девушки всегда гадали. Бросали со двора через дом валенок и с хохотом бежали смотреть, в какую сторону он носком упал. Это значит, что с той стороны и жених будет. Мальчишки не зевали, часто ловили этот валенок и разворачивали его как уже им вздумается. И всем было беззаботно-весело. А колядовать по домам всей гурьбой ходили. Летом возле какого-нибудь дома всегда горел костер, на бревнах молодежь до утра гуляла. И песни пели, и танцевали под гармонь. Кроме известных вальса и фокстрота были и забытые уже падеспанец (падеспань), коробочка. Гармонистов своих хватало, модно это было. Но, как говорят, лучшим из них в послевоенной Ярославке был Влад Беднарский — его на все свадьбы приглашали.

Уходят в прошлое воспоминания Людмилы Ивановны. Где-то далеко, в небытие уже, остается ее родная, работящая, шумная и веселая Ярославка. Где люди жили честно, с открытым сердцем, где умели хорошо работать и весело всей деревней отмечать нечастые праздники. Где дружно, как одной семьей жили русские, украинцы, татары, белорусы. С закрытием колхоза закрылась и школа, уехал на Шумный учительствовать Виктор Иванович, постепенно ушла жизнь из деревни. Но сейчас там можно увидеть еще что-то от прежних улиц, не совсем заросло и старое кладбище. Людмила Ивановна знает, как дойти до места, где в 48-м году была похоронена ее мама. Есть на этом кладбище до сих пор несколько ухоженных могил, на которые иногда приезжают родственники давно ушедших людей. Приезжают, чтобы помянуть своих родных, вспомнить прежние времена и ту жизнь, которой уже нет.

Ирина Карапузова